Глава третья

На земле и под землей

Признаться, в канализации Ростислав Шибанов сроду не был.

В детстве имел такой шанс, когда, играя в войнушку, убегал от «немцев» и наступил на люк, который рабочие халявно прикрыли какими-то тонкими дощечками. Провалившись, Ростислав уцепился за край люка и так висел, оглашая окрестности тоскливыми воплями. «Немцы» с перепугу смылись по домам, решив, что Ростик убился, поломал себе все ноги и орет перед смертью. Не исключено, что тем бы и закончилось, но мимо шел пьяненький мужичок, который извлек будущую звезду НХЛ из люка, надрал уши и дал прощальный поучительный пендель, сказавши:

– В другой раз под ноги смотри, лишенец!

Дальнейшее знакомство Шибанова с канализационными системами заключалось в чтении «Отверженных» Гюго. Описание мрачных парижских недр, по которым Жан Вальжан тащит раненного Мариуса на баррикадах во время восстания 1832 года, поразило Ростислава до глубины души. Вот и сейчас он подсознательно ожидал увидеть обросшие мхом и плесенью кирпичные стены, позеленевшие скелеты, прикованные цепями в зарешеченных нишах…

А ничего такого не обнаружилось. Сухие коридоры с проложенными по стенам кабелями и трубами напоминали обычный подвал какого-нибудь учреждения. Видимо, непосредственно как канализация они уже давно не использовались, с самой Катастрофы, а дожди промыли стоки, унеся почти весь мусор.

Стараясь сохранять выбранное направление, Шибанов пошел вперед по узкому коридору, освещая его трофейным фонариком. По идее, здесь имелось аварийное освещение, но оно вряд ли работало, да и как его включить, Ростислав не представлял.

Девушки шли следом, тихо перешептываясь. Как и Шибанов, они тоже вряд ли когда-либо бывали в канализации. Мидори довольно долго не могла поверить, что им не приходится брести по колено в дерьме. Да и вообще, наученная горьким опытом последних лет жизни, она постоянно ожидала, что мир встанет с ног на голову и какая-нибудь дрянь случится непременно. Так что тихие и чистые подземные коридоры ее только больше настораживали.

Они продвигались довольно быстро, останавливаясь только для того, чтобы Мидори поставила очередную отметину маркером на стене.

– Я читала, что в канализационных коммуникациях водятся аллигаторы, – вполголоса произнесла Мидори, озираясь по сторонам.

– Это газетные утки, – сказал Шибанов. – Хотя как-то в Нью-Йорке, кажется, действительно поймали в канализации крокодила. Но он был маленький и убежал совсем недавно. А долго жить и тем более размножаться они в таких местах не могут, ученые это регулярно объясняют, а газетчики регулярно придумывают очередную страшилку.

– А, нет! Я не в газете читала, меня приглашали сниматься в таком кино, – припомнила Мидори. – Не помню уже, что там пошло не так. Роль охотника за крокодилом должен был играть Джейсон Стэтхэм.

Шибанов уже привык к рассказам Мидори о ее неудавшихся кинопроектах. Иногда он подозревал, что девочка все выдумывает, но, с другой стороны, был в курсе, что таких неснятых картин в Голливуде тысячи.

– Судя по всему, фильм не стали снимать, потому что крокодил отказался работать со Стэтхэмом? – уточнил он.

Мидори и Атика захихикали, потом жена Ростислава со вздохом пожаловалась:

– Очень хочется есть…

– Вы же поели в гостях у Мастера.

– Да я понимаю, но… Наверное, это нервное.

– Вот, – сказала Мидори, чем-то зашуршав. – Батончики. Они довольно старые, но думаю, есть можно. Шоколад же не портится?

– Где ты их взяла? – удивилась Атика.

– В джипе, в бардачке. Эти уроды плюс ко всему оказались еще и сладкоежками.

– Расти, хочешь кусочек? – спросила Атика. Ростислав покачал головой и, продолжая шагать, предупредил:

– Насколько я помню, шоколад все-таки портится. Батончику минимум два года. Вы с ним поаккуратнее.

Прозвучало это строго, но Шибанов знал, что никто батончиком не отравится. Скитания, во время которых приходилось питаться просроченными консервами, собачьим и даже крысиным мясом, дали хорошую тренировку их желудкам.

С батончиками девушки разобрались мгновенно. Ростислав про себя отметил, что у них нет воды и нет даже емкости, куда можно было бы ее налить, если вдруг вода обнаружится. Наверное, в «хаммере» валялась какая-нибудь канистра или термос, но не возвращаться же теперь наверх…

Интересно, что там поделывают людишки Мастера? Шибанов, за последние пару лет нахватавшийся основ боевой тактики, оценивал их действия довольно скептически. Хотя оно и понятно: основные силы, бывшие кадровые военные, видимо, стерегут стены или отбивают атаки рейдеров, если таковые случаются. Возможно, даже наносят какие-то превентивные удары, патрулируют прилегающие территории. Именно так в свое время рассказывали Ростиславу те, кто бывал в Солт-Лейк-Сити. Вокруг же Мастера сидят обычные полицаи, которые могут стукнуть по зубам человека, имея на поясе пистолет, а на плече – штурмовую винтовку. Бойцы из них никакие, и Мастер это, вполне возможно, поймет после случившегося побега.

Наверное, рвет и мечет, подумал Ростислав и улыбнулся.

Мастер не рвал и не метал.

Он стоял на балкончике третьего этажа и смотрел на просыпающийся город: черные силуэты мертвых небоскребов, далекое соленое озеро, мечущиеся по улицам лучи фар патрульных автомашин. Никаких следов беглецов не обнаруживалось, по крайней мере, Мастеру о них до сих пор никто не доложил.

Рядом в шезлонге сидел полковник Роулинсон и пил джин «Бомбей» прямо из горлышка бутылки.

– Радуетесь, что живы? – поинтересовался Мастер без особенного любопытства. Он давно уже понял, что полковник – человек непростой, и чувства, свойственные простым людям, Роулинсону не свойственны. Мастер и сам был человек непростой, что греха таить, но Роулинсоном порой втайне восхищался, хотя никогда не признался бы в этом. Потому, кстати, Роулинсон и оставался при нем кем-то вроде советника, хотя явно был способен на большее.

– Скажем так – не сильно опечален этим событием. А вот вы должны радоваться. Порой вас заносит, сэр. Подобные эксперименты ни к чему хорошему не приведут. Он мог бы выстрелить в вас.

– Не успел бы.

– В блок, крепящий эти чертовы люстры, он выстрелить успел.

– Потому и успел, что никто не сообразил, что он затевает.

– Вот-вот, а потом начался кавардак, эти идиоты едва не перестреляли друг друга, а вся троица благополучно сбежала. На вашем же «роллсе». Сколько раз я говорил, что нужно усилить внутреннюю охрану?

– Прецедентов не было, полковник… – покачав головой, сказал Мастер. – Теперь, разумеется, усилим. Дайте распоряжение капитану Долтри.

– Долтри такой же идиот, как и остальные… – с омерзением произнес Роулинсон. – Я давно уже заметил: если нужно завалить какое-то важное дело, надо поручить его военным.

– Лучшие, к сожалению, сейчас дерутся с Макриди.

Войска так называемой Республиканской армии генерала Эрвина (по другим данным, его звали Карл) Макриди доставляли массу хлопот Солт-Лейк-Сити. Что обидно, до Катастрофы Макриди был самым обыкновенным торговцем подержанными автомобилями. Это подтверждало сентенцию Роулинсона про то, как нужно заваливать важные дела, потому что штатская крыса Макриди организовал вполне боеспособную группировку, легко подминающую под себя «свободные города» и более мелкие псевдоармейские образования. Штурмовать Солт-Лейк-Сити они пока не решались, потому что на Закрытой Территории хватало добычи. Но и Макриди, и Мастер понимали, что рано или поздно им придется разобраться, кто здесь главный. И старались по возможности наносить друг другу мелкие, но болезненные уколы.

– Сэр? – заискивающе-вопросительно произнес человек, вышедший на балкон сквозь высокие двойные двери.

Мастер оглянулся – это был капитан Долтри. Легок на помине…

– Что у вас, капитан?

– Боюсь, еще одна неприятность, сэр… – капитан замялся. Квадратное лицо его выглядело бесстрастным, но Мастер знал, что Долтри боится.

– Выкладывайте, не тяните.

– Черномазый удрал.

Роулинсон отвратительно захихикал.

– Каким образом? – холодно поинтересовался Мастер.

– Не знаю. Замок закрыт, а негра в камере нет. Последним, кто его видел, был Абрахам, приносил ему пожрать, потом забирал посуду. Словно в воздухе растворился, сэр.

– Роулинсон! – Мастер повернулся к полковнику. – Заканчивайте надираться джином, пусть даже очень хорошим, и займитесь делом, которое вам по вкусу. Дано: пустая камера, запертый замок, отсутствующий чернокожий. Решение загадки за вами. И не забудьте, что на днях нужно будет решить проблему с Лос-Аламосом.

– Охотно займусь, – согласился полковник, неуклюже выбираясь из шезлонга. Бутылку он поставил на пол и, случайно задев, разлил ароматную голубую жидкость, но даже не обратил на это внимания. – А про Лос-Аламос я всегда помню, сэр.

Долтри переминался с ноги на ногу, ожидая распоряжений для себя.

– Я вами недоволен, капитан! – сурово сказал Мастер. – Замените всех, кто сегодня упустил пленников – я имею в виду всех, кто был в зале. Отправьте в патруль за периметр, подальше. С вами я разберусь позже. Исполняйте! Если будут новости, докладывайте немедленно.

– Есть, сэр!

Долтри, заметно обрадованный тем, что расправа отложена, убежал. Роулинсон подошел к перилам балкона и посмотрел вниз, где суетились охранники, подъезжали и отъезжали автомобили.

– Вы не торопитесь, я вижу, – заметил Мастер.

– А куда торопиться? Если негра в камере нет, то его там все равно нет. Дайте подышать свежим воздухом.

Мастер хотел было поиронизировать на предмет неожиданной любви полковника к свежему воздуху, но тут неожиданно вернулся Долтри.

– Вы просили докладывать немедленно, сэр…

– Нашли?!

– Нет, сэр. Они захватили «хаммер», оружие и обмундирование. Двух наших людей связали и бросили в проулке. «Хаммер» мы пока не нашли…

– Обоих расстрелять, – не раздумывая, приказал Мастер. – Ищите машину. Задействуйте всех, кого сочтете нужным. Быстро!

– Есть, сэр!

– А вы займитесь, наконец, этим чертовым негром! – еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, сказал Мастер полковнику. – Я хочу знать, черт побери, куда он делся!

Джей-Ти сидел в заброшенном сувенирном магазинчике и высматривал, нет ли здесь чего полезного. Погромы, случившиеся в дни Катастрофы, и тщательные зачистки магазинов, особенно продуктовых и скобяных, регулярно производимые потом, миновали эту небольшую лавочку по причине полной непригодности ее ассортимента. Умирающему куску цивилизации ни к чему оказались пластиковые макеты мормонского молельного дома Табернакл и собора Солт-Лейк, равно как и карты Большого Соленого озера или легкой железной дороги Метролинк. Джей-Ти перевернул пол-лавочки вверх дном, тщетно пытаясь найти карту самого Солт-Лейк-Сити, но кроме дурацких открыток с панорамой города на фоне горы ничего не нашел.

Все, что обнаружил Джей-Ти, это завалившийся под груду туристических брошюр складной нож с символикой зимних Олимпийских игр 2002 года. В качестве оружия – крайне сомнительно, но ничего другого под рукой не было.

Светало, и бывший рэпер задумался, как поступить дальше. Судя по слою пыли и целым рыболовным сетям паутины, в сувенирную лавчонку давно никто не забредал, поэтому можно было провести день здесь. С другой стороны, несколько раз осторожно выглядывая наружу, он заметил, что чернокожих на улицах довольно много. Видимо, в этом районе города они и живут. А для белого, как известно, все негры – на одно лицо. Тем более для белого, который негров не любит – а Джей-Ти пока сталкивался здесь только с подобными.

Выбравшись из магазинчика и чуть-чуть изменив внешность, можно было спокойно добраться до озера, не привлекая особого внимания. С внешностью Профессор справился легко: нахлобучил на голову зеленую бейсболку с эмблемой национального парка Антилоуп, надел дешевые солнцезащитные очки с пластмассовыми стеклами. Сверху полевой куртки пришлась как нельзя впору широкая майка с логотипом яхтклуба Солт-Лейк. Немного разорванная по шву, она не заинтересовала мародеров и валялась на пустой полке.

– Вряд ли у них тут всем раздали фотороботы, правда, братан?! – спросил сам у себя Джей-Ти и, оглядевшись, выскользнул из магазинчика.

Никто не обратил на него внимания. Бывший рэпер угадал верно: в данной части города было организовано негритянское гетто, которое охранялось спустя рукава. Хорошего здесь было мало, но имея кусок хлеба и даже выпивку по праздникам, как говорил старый Абрахам, чернокожие предпочитали эти нехитрые блага сомнительным перспективам выживания за пределами города. Разумеется, кто-то убегал, кого-то ловили и наказывали, но в целом гетто жило своей собственной, довольно спокойной жизнью. В конце концов, рассуждали многие его обитатели, их деды и прадеды как-то ведь жили в годы оголтелого расизма южных Штатов. Что поделать, если время повернулось вспять? Правильно, устраиваться по мере возможностей.

И Клем, и Роулинсон могли дать полезный совет Ростиславу и его спутницам – уходить именно через гетто. Но Роулинсон просто умолчал об этом, а Клем даже и не подумал, да и знать не знал. Поэтому Шибанов с девушками двинулись к свободе сложным путем, а Джей-Ти – довольно простым.

Он шел по растрескавшемуся тротуару, поглядывая по сторонам. Навстречу попадались в основном пожилые женщины, спешившие по хозяйственным делам, и детишки, мал мала меньше. Дети были одеты в разномастные обноски, один карапуз сидел на кевларовом армейском шлеме, который, судя по всему, заменял ему горшок.

Наверное, здесь можно было укрыться, найти оружие, пищу, узнать дорогу. Но Джей-Ти давно уже разучился вот так запросто доверять незнакомым людям, независимо от того, какого цвета у них кожа. Скорее всего, за его шкуру уже назначили награду, и не факт, что первый же черный брат, к которому он обратится с просьбой, не сдаст его солдатам Мастера за галлон виски или несколько банок консервированных бобов.

– Нет уж, нафиг, – пробормотал Джей-Ти, поправляя сползавшую бейсболку, которая была ему великовата. И только тогда обнаружил, что за ним наблюдают.

Давешний пацан, что ночью засек его лихой побег из кутузки, ехал по противоположной стороне улицы на раздолбанном велосипеде. Джей-ти узнал его по приметной прическе – голова пацаненка была местами выбрита, но выбрита весьма затейливо – под футбольный мяч. Тот мяч, который для соккера, а не для нормального американского футбола.

Велосипед был собран из разноцветных частей. Судя по раме, изначально это был «швинн» – Джей-Ти тоже катался на подобном лет в десять. Заметив, что Джей-Ти его засек, пацан развернулся и собрался было удрать, но бывший рэпер приветливо подмигнул ему и поманил пальцем.

Пацан уезжать не стал, но стоял, держа ногу на педали.

– Иди сюда, чувак! – позвал Джей-Ти. – Я ничего плохого тебе не сделаю.

– Откуда я знаю? – резонно спросил пацан.

– Я тебя первый раз в жизни вижу, зачем бы я тебе делал плохое?

Логики в этом умозаключении содержалось маловато, но пацану хватило. Он подъехал ближе и продолжал медленно двигаться параллельно идущему Джею на таком расстоянии, чтобы тот не успел его схватить.

– Тебя как звать?

– Шеммонд, – сказал пацан.

– Красивое имя. А я – Джей-Ти.

– Тоже ничего, – снисходительно сказал пацан. Ржавая велосипедная цепь отчаянно скрипела.

– И хаер у тебя прикольный. Кто тебя так подстриг? Брат?

– Сестра, – с гордостью сказал пацан, – это она сама так придумала!

– Да ладно? – поразился Джей-Ти, – девчонка, а в футболе шарит?

– Она играла за школьную команду.

– Только ни фига это не футбольный мячик у тебя на голове, чувак, – наставительно заявил Профессор. – Это мяч для соккера. Девчонкам он, может, и сойдет, а пацан должен любить американский футбол. «Нью-Йорк Джетс», «Канзас Сити Чифс», «Индианаполис Кольтс»… Вот это для американских пацанов, а в соккер пусть играют девчонки и европейцы.

– Да пошел ты, – обиженно сказал пацан и явно собрался отвалить. Джей-Ти поспешил исправить положение:

– Стой, стой! Да черт с ним, с соккером. Классный причесон, клево.

Пацан передумал уезжать, но смотрел подозрительно.

– Слушай, мне помощь нужна, – сдался Джей-Ти.

– Я так и думал. Я видал, как ты удрал из Обезьянника.

– Обезьянника? Это почему вы его так называете?

– Как это почему? Там же одни белые, в этом большом доме.

– Слушай, – серьезно произнес Джей-Ти. – Белые – такие же люди, как ты или я. Среди них полно хороших и достаточно плохих. Вот скажи, среди черных много ублюдков? Таких, которые своему же брату готовы сделать гадость?

– Хватает, – признал Шеммонд.

– Та же фигня и с белыми, братан. Ладно, об этом мы как-нибудь позже побеседуем, а пока мне нужно отсюда свалить.

– А что ты натворил? Замочил кого?

– Нет, просто я пришел с запада, и город мне не понравился. А меня хотели здесь оставить против моей воли. А я этого, братан, очень не люблю.

– Кажись, понял. Это твои кореша удрали? Копы их искали всю ночь, злые были, как собаки.

– Мои.

– Белые небось?

– Один белый, его жена – такая же как мы. Еще одна девчонка – частично японка.

– Японок я люблю, – мечтательно сказал Шеммонд, и ДжейТи едва удержался, чтобы не рассмеяться, потому что пацан внешне тянул максимум лет на десять. – Их вроде пока не поймали. А ты чего не с ними?

– Меня посадили отдельно.

Джей-Ти проворно оглянулся по сторонам. Заболтавшись со своим новым приятелем, он совсем расслабился. Слава богу, никто внимания на них не обращал. Вот если появится патрульный автомобиль, придется прятаться… Но, видимо, у патрулей были дела в других местах.

– Так чем тебе помочь, братан? – деловито спросил пацан, подъезжая почти вплотную. Видимо, решил, что враг обитателей Обезьянника может являться для него только другом.

– Да слинять мне надо из города. Сказали, лучше сделать это по озеру. Правда или нет?

– По озеру можно слинять. Там охраны нету. И забора тоже. Если взять лодку и поплыть типа ловить рыбу… – задумчиво предположил Шеммонд. – Рыбы тут почти что и нету, вода в озере слишком соленая, но некоторые ниггеры ловят. Жрать-то надо.

– А где взять лодку?

– Украсть, ясное дело, – пацан посмотрел на Джея-Ти с недоверием. – Слушай, ты точно крутой?

– Крутой, крутой, – заверил Профессор. – Можешь не сомневаться.

И прочитал из старой песни Public Enemy:

Без практики Джей-Ти подрастерял свое мастерство читать рэп, пару раз довольно позорно запнулся, но пацан был в экстазе.

– Фигасе! – вытаращив глаза, пробормотал он. – Да ты круче Фифти Цента! Сам сочинил?

– Сам, – на всякий случай соврал бывший рэпер, потому что песня была старая и Шеммонд ее, скорее всего, не слышал. Тот тут же подтвердил:

– У меня есть несколько рэперских дисков, но слушать такое копы не позволяют. И электричество у нас дают редко, а батарейки давно все кончились. А ты давай сворачивай вон туда, я знаю, где Брюс прячет свою лодку на озере. Это хорошая лодка, если белые узнают, то отберут ее. Лучше ты ее украдешь, чем белые.

Пожав плечами, Джей-Ти свернул в указанном направлении. Это был нежилой квартал, почти полностью выгоревший – вместо деревянных домов стояли черные каркасы, под ногами скрипели уголья.

– Тут все сгорело, еще когда чокнутые бегали, – пояснял Шеммонд. Он слез с велосипеда, потому что ехать по пепелищу было неудобно, и вел его, держа за руль. – Потом чокнутых по большей части перестреляли, несколько раз они еще нападали на нас, но их отбили. Сейчас или передохли сами, или в другой город ушли. Давно уже не видел чокнутого.

– А твои родители где?

– Мать на плантации, а отца нету. Чокнулся, его и замочили.

Пацан поведал об этом трагическом событии обыденно, словно колонка происшествий в газете. Да ведь так оно все и было, вспомнил Джей-Ти. Два года назад – а словно лет десять прошло… И убивали именно так – пока зараженный не успел убить тебя. Шибанов как-то сказал ему, что эпидемия в США унесла меньше жизней, чем унесла бы эпидемия в России, потому что там нельзя свободно продавать гражданам оружие. Поэтому здоровым нечем было бы защититься от больных.

Профессор не мог представить себе государство, в котором нельзя свободно купить пистолет, чтобы защищать себя. Ростислав тогда развел руками и сказал, что это тот случай, когда и у Америки есть чему поучиться. Дальше они принялись спорить, забрались в дебри политики и экономики (причем оба разбирались в ней на довольно потешном уровне), плюнули и решили больше подобных диспутов не устраивать.

Вспомнив об оружии, Джей-Ти сказал:

– Я пустой, чувак. Пушку можешь достать?

Шеммонд закатил глаза.

– Я что, оружейный магазин? Знаешь, что будет, если у меня найдут пушку?!

– Насколько я помню, раньше из этого тоже ничего хорошего не выходило, если пушка незаконная, – согласился с пацаном Джей-Ти. – И тем не менее?

– Тебе же даже нечем со мной расплатиться, – прищурился Шеммонд. Велосипед, подскочив на крупной головешке, громко дзинькнул звонком, спугнув стайку каких-то птиц, сидевших на каркасе дома.

– Ножик хочешь?

Пацан критически осмотрел средство оплаты, ногтем проверил остроту лезвия и сунул ножик в карман.

– Идет. Мне все равно ствол не нужен, только неприятности с ним, да и большой… Отдача очень сильная. Только за ним нужно съездить. Ты пока спрячься, братан.

– Где?

– Сейчас покажу.

Джей-Ти привел его к ряду приземистых строений, расположенных не слишком далеко от берега озера. Была видна гладкая поверхность воды, небольшие ржавые кораблики, вытащенные на берег, перевернутая набок белоснежная яхта, зарывшаяся мачтой в прибрежную смесь песка и соли.

– Тут сиди, – Шеммонд по-хозяйски подтолкнул рэпера к сложенной из бетонных плит будочке. Если, как предположил Джей-Ти, когда-то этот комплекс строений был частным яхтклубом, здесь должен был находиться пост охраны.

Внутри будочки ничего не было, потому он сел на пол и принялся ждать. Своего рода лотерея – вернется ли Шеммонд? А если вернется, принесет ли пушку? А что будет, если он вернется не один?

Хорошо бы Расти и девчонок не поймали. Наверное, ему так все легко и удалось именно потому, что головорезы Мастера отвлеклись на них… Еще бы – Расти ушел с боем, угнал машину. Такое не простят. А он, Джей-Ти – просто еще один черномазый, о побеге которого даже не факт что уже известно.

Сняв нелепые очки, Профессор аккуратно положил их на подоконник, а сам привалился к стене и закрыл глаза. Уже несколько часов он был совершенно один, тогда как с самого бегства из Неверлэнда они практически не расставались. И Джей-Ти отвык от одиночества. Сейчас он чувствовал это особенно остро.

Направление они выдерживали, благо трубы и коридоры не слишком петляли. Мидори делала пометки, хотя Ростислав надеялся, что возвращаться не придется.

Пару раз им пришлось преодолевать вброд заполненные мутной водой провалы в полу – результат отсутствия профилактических работ и дождей. Пить эту воду, конечно же, не следовало.

Атика явно устала и весьма заметно стала прихрамывать. Значит, все-таки потянула связки – отметил Ростислав и постепенно замедлил ход. Атика ничего не заметила, а Мидори, улучив момент, показала ему глазами на ногу Атики и одобрительно кивнула. Девчонка держалась как всегда молодцом, по дороге старалась занять Атику разговорами, зная, что так меньше обращаешь внимания на боль.

– Если бы не эта фигня с Катастрофой, я, наверное, в армию пошла, – доверительно сообщила она Атике.

– Ты? В армию? – засмеялась Атика. – Ты же актрисой собиралась быть. Зачем бросать такую прибыльную профессию?

– Актрисе армия тоже не помешала бы. Между прочим, тогда меня чаще бы приглашали на роли – ведь не надо было бы нанимать дублерш всяких, если я и сама могу сальто крутить и прочие трюки делать.

– В армии не трюкам учат, – заметил Шибанов.

– А то я не знаю, чему там учат! – огрызнулась Мидори.

Некоторое время она молчала. Затем тихо сказала:

– Я в армию хотела, чтобы себя научиться защищать. От всяких…

– От всяких кого? – удивился Шибанов. – Ты же еще мелкой школьницей была, когда все это случилось… А потом всегда рядом с нами, тебя никто не обижал.

– А ты думаешь, в школе мало всяких уродов было? – возмутилась Мидори. – У меня одноклассник один был… урод. Меня к нему приставили помогать с учебой…

– Серьезно? У вас тут такое тоже было? А я думал, только у нас, – поразился Ростислав.

– Какое? – не поняла Мидори.

– Что к разным уродам отличников приставляли с учебой помогать.

– Не знаю, как у вас, а в нашей школе почему-то это было. Вот навязали мне этого урода, прихожу я к нему, а он дверь закрыл и говорит: «Хорошо, что ты пришла! У меня есть топор. Поиграем в расчлененку?».

Ростислав и Атика одновременно прыснули со смеху.

– Ничего смешного, – строго сказала Мидори, сама еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться.

– А ты что? – спросила Атика.

– Я что? Я ему кулаком в солнечное сплетение засветила, а потом ему пришлось выучить наизусть всю поэму Лонгфелло «Песнь о Гайавате».

Тут уже Ростислав и Атика расхохотались так, что по коридору заметалось эхо. Да и Мидори тоже рассмеялась. Но их веселье продолжалось недолго.

В квадратной комнате наподобие коллектора им попался человеческий скелет. Он лежал, скорчившись в углу, некоторых костей недоставало. Никто не испугался – такого добра они насмотрелись на Закрытой Территории предостаточно – и скелетов, и трупов на разных стадиях разложения… Шибанов внимательно осмотрел останки и предположил:

– Давно лежит, по-моему. Может, во время начала эпидемии забился сюда и умер с голоду.

Но потом им попалось еще несколько скелетов – как целых, так и разбросанных на несколько ярдов. Вперемешку с костями валялись куски одежды, обувь, в одном месте – полицейский револьвер без патронов, в другом – разбитый радиоприемник… У шестого по счету костяка Мидори остановилась, наклонилась и сказала:

– По-моему, его кто-то грыз.

– Что?! – переспросил Шибанов.

– По-моему, его кто-то грыз, – повторила Мидори.

Ростиславу сразу же представились морлоки, существа из романа Уэллса «Машина времени», ушедшие жить под землю и питавшиеся мясом оставшихся наверху жителей… Скривившись – всплывет же не ко времени дрянь всякая – Шибанов поторопил Мидори, потянув ее за руку:

– Давайте не будем задерживаться, раз такие дела.

А еще через пару сотен ярдов Ростислав Шибанов предостерегающе поднял руку.

– Слышите?! – шепотом спросил он.

Впереди, в глубине коридора, что-то происходило. Шуршание, перешептывание, царапанье… Словно орда мерзких гномов выбралась из своих каменоломен, чтобы напакостить людскому племени. В далеком шипении и шуршании чувствовалась несомненная угроза, мало того, оно явно двигалось им навстречу, и Шибанов снял с плеча М-16.

– Что это?! – так же шепотом спросила испуганная Атика.

– Не знаю…

– Я видела ответвление, это шагов тридцать назад, – сообщила Мидори. Бывшая кинозвезда выглядела спокойной, тяжелый пистолет не дрожал в ее руке.

– Откуда мы знаем, что там, Ми?

– По крайней мере, там тихо, – резонно заметила девушка.

Они вернулись к ответвлению, шорох и шуршание следовали за ними по пятам, оставаясь пока за пределами света фонарика. В боковом коридоре обнаружилась пластиковая дверь с зарешеченным окошечком. Она была заперта, но врезной замок выглядел весьма хлипким.

– Укроемся здесь, – решил Шибанов. – Если что – попробуем выбраться наверх, это похоже на какой-то запасной выход.

Дверь в самом деле вылетела от удара плечом. За ней были уходящие вверх ступеньки. Пристраивая дверь на место, Ростислав услышал, как таинственный звук еще приблизился. Он выглянул в коридор, поднял фонарик и отшатнулся от отвращения.

Захлопнув дверь, Шибанов привалился к ней спиной.

– Нужно чем-то ее укрепить, – выдохнул он.

Девушки не стали задавать вопросов – изобретательная Мидори тут же взяла у Атики М-16, уперла прикладом в ступеньку, а стволом – в дверную ручку.

– Придется бросить, – вздохнула она. – Что там?

– Крысы, – коротко сказал Ростислав.

Сотни серых грызунов бежали по коридору. Шибанов навсегда запомнил их сплошной шевелящийся ковер, круглые уши, похожие на человеческие, отблескивающие красным глаза, острые зубы. Серая крыса – тварь, обитающая везде, кроме Антарктиды.

Что вспугнуло или приманило их? Может быть, движение – канализация выглядела так, словно людей здесь не было уже очень давно. Те же несчастные, чьи скелеты они видели в коридоре, становились для крыс лакомой добычей. Нет ничего удивительного, что грызуны так быстро среагировали и явились позавтракать…

Дверь уже ощупывали тонкие крысиные пальцы, скреблись и царапались. Зверьки злобно пищали, понимая, что добыча рядом, вкусно пахнет, но добраться до нее нельзя.

Затем они азартно принялись грызть дверь.