Строения базы Неллис, разбросанные на берегу ярко-белого высохшего озера Грум, были видны издалека. Вертолет летел уже пару часов, и время запланированного контакта с парнями Магдоу давно прошло. Что творилось сейчас в Твин Фоллз, Гумилев даже не мог себе представить. Академик Делиев, наверное, бегает по холлу отеля «Америтель Инн» и басом кричит: «Что я скажу Владимиру Владимировичу?!». Магдоу скорбит, полагая, что их все же сбили, а федеральные агенты Маккормик и Ковальски торопливо строчат донесения своему руководству.
Когда Гумилев улетал из Москвы, он предупредил всех, чтобы в случае его исчезновения Марусе ничего не говорили. Папа в командировке, в Америке. Разумеется, по телевидению и в газетах сразу же начнут говорить о его пропаже, но и от этого Марусю должны были оградить. Потому что он обязан вернуться, вернуться во что бы то ни стало.
– Фигасе! – присвистнув, сказал Лобачевский. – Хорошо, что мы с ними не воевали.
– Не видал ты наших подобных объектов, – насмешливо заметил Грищенко. – Сказал бы: «Плохо, что мы с ними не воевали».
– Раздолье. Садись, куда хочешь, – повернувшись к Гумилеву, сказал Решетников.
Действительно, внизу простирались несколько взлетно-посадочных полос разной ширины и длины, вертолетная площадка, да и на ровном дне озера Грум «Сикорский» мог сесть без проблем.
– Идем вон туда, к тому… – начал было Гумилев, но тут заработал передатчик.
– Это база ВВС Неллис. Вызываю вертолет С-92, – сказал монотонный голос в наушниках. – Вызываю вертолет С-92.
В кабине вертолета все замерли.
– Я С-92, слушаю, – едва шевеля отчего-то моментально пересохшими губами, отозвался Решетников.
– С-92, немедленно садитесь на посадочную полосу. Ориентир – бензозаправщик. Вы его видите?
– Бензозаправщик вижу.
В самом деле, на широкой взлетно-посадочной полосе одиноко торчал бензозаправщик. Дальше стояли два больших «Боинга-737», а справа виднелась башня контрольно-диспетчерского пункта.
– Садитесь рядом с ним, ближе к административным зданиям, дальше от самолетов. В противном случае вы будете сбиты.
Решетников переглянулся с Гумилевым. Гумилев жестом показал, что нужно выполнять требования и садиться. Судя по манере ведения переговоров, в диспетчерской сидел не специалист по полетам, но расстрелять вертолет с земли при желании могли и дилетанты. Особенно имея под рукой весь арсенал военно-воздушной базы.
– Хорошо, – сказал Решетников, – мы садимся.
– После посадки не выходите из вертолета вплоть до особого распоряжения. К вам подъедет автомобиль.
– Роджер, – кивнул Решетников, словно собеседник его мог увидеть.
Диспетчер отключился.
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – прокомментировал сзади собиратель русского фольклора Индро Юльевич Вессенберг. Решетников тоже смотрел на Гумилева с укоризной.
– Как ты там говорил? «Пока проснутся, пока выскочат»…
– На базе в любом случае кто-то был. Военные, не военные… Кстати, ты согласен, что говорил непрофессионал?
– Согласен, – буркнул Решетников, подводя вертолет к указанной точке. – И что?
– А то, что это, выходит, не персонал базы. Случайные люди.
– Вот как потащат нас эти случайные люди на костер, шашлыки жарить…
Слухи о каннибализме, процветающем кое-где на Закрытой Территории, ходили давно и упорно. Гумилев в них верил, потому что антропофагия, по сути, далеко не самое очевидное свидетельство падения нравов. Чтобы сохранить свою жизнь, даже весьма цивилизованным людям иногда приходилось есть себе подобных. Чего стоила история 1972 года, когда уругвайская команда регбистов летела через Анды для участия в матче в Чили. Самолет потерпел крушение вблизи границы с Аргентиной. После нескольких недель голода и лишений оставшиеся в живых приняли решение съесть замерзшие тела своих умерших товарищей. Именно поэтому они и были спасены спустя два месяца.
«Сикорский» опустился метрах в двадцати от бензозаправщика, и Решетников выключил двигатель. Гул турбин утих, винт вращался все медленнее. От здания, около которого стояло несколько автомобилей, к ним уже ехали два открытых джипа, а из-за «Боингов» выходили вооруженные люди в камуфляже. Насколько помнил Гумилев, в этом здании помещалась комендатура базы Неллис, построенная в 2005 году, а за ним одинаковыми параллелепипедами белели казармы. Все выглядело запущенным, автомобили и «Боинги» стояли на спущенных шасси, там и сям виднелись следы коррозии и ржавчины. Военные ушли отсюда давно. Тогда кто были эти люди в камуфляже?
Джипы развернулись, из них высыпали автоматчики, потом неторопливо выбрался человек в фуражке. Он двигался так, словно был поражен тяжкой болезнью. Приглядевшись, Гумилев понял, что так оно и есть: шея замотана бинтом, а кожа на лице была серой и безжизненной, как у несвежего покойника.
Человек помахал рукой, показывая, что нужно выходить, потом поднял один палец.
Ростислав Шибанов дремал, сидя на полу и прислонившись к стене. Рядом скорчился Джей-Ти, а на койках спали Мидори и Атика. Рыжий кот Крыс свернулся клубочком рядом с Мидори и чуть слышно похрапывал. Шибанов ни разу не видел, чтобы коты так делали.
Плеснув в ладонь немного воды из бутылки, Ростислав с горем пополам умылся, сделал несколько несложных физических упражнений и принялся осматривать камеру. Минут через десять он сделал неожиданное открытие: под койкой находилось вентиляционное отверстие. Это была квадратная дыра в стене высотой сантиметров двадцать, не загороженная ни сеткой, ни решеткой: заключенный через такое отверстие все равно бы не вылез.
– Ты чего там делаешь?! – удивился проснувшийся Джей-Ти, увидев торчащие из-под койки ноги Ростислава.
– Тут есть лаз, – пыхтя, отозвался Шибанов и вылез обратно. – Но маленький, разве что кот пролезет.
– Что вы расшумелись? – капризно спросила сверху Мидори. – Все равно делать нечего, дайте хоть поспать по-человечески, а не на травке под кустом!
– Слушай, Ми, – сказал Шибанов. – А может быть, нам выпустить Крыса?
– Зачем это?!
– Да просто я боюсь, что с нами ему придется худо. Если придется драться, или убегать, или… В общем, Крысу нужно уйти, пока можно.
– Да куда он уйдет-то, Расти?! – Мидори в недоумении свесила вниз голову.
– Под нижней койкой есть дырка. По размеру коту вполне подходит. Насколько я понимаю, за стеной – коридор. Выберется, найдет себе пропитание. Вокруг горы, долина. Будет ловить каких-нибудь тушканчиков или землероек, я не знаю точно, кто здесь живет. Коты быстро осваиваются на природе, а Крыс к тому же весьма условно домашний кот. Скорее дикий.
Мидори обняла продолжавшего спать и похрапывать кота.
– Расти прав, – подала голос Атика, которая, оказывается, тоже проснулась. – Мы потащили его с собой, а значит, несем за Крыса ответственность.
– Нельзя быть такими пессимистами! – дрогнувшим голосом сказала Мидори. – Я вот лично уверена, что мы отсюда выберемся!
Потом она поцеловала уворачивающегося кота в нос, спрыгнула с койки и сказала:
– Беги, маленький братец. Если все пойдет хорошо, мы еще встретимся. Ты ведь найдешься, правда?
Кот громко мяукнул, словно хотел сказать: «А как же?! Куда же я от вас денусь?».
Ростислав тихонько подтолкнул Крыса к вентиляционному отверстию. Кот оглянулся, еще раз мяукнул и покинул камеру.
Мидори тихо заплакала.
– Пойду я, – сказал Гумилев бойцам. – Они выглядят довольно организованно. Попробуем договориться.
– О чем? – уныло спросил Вессенберг, поблескивая стеклышками очков. – Я думаю, мы можем улетать домой и докладывать, что ничего не сделано. Или вы думаете, что эти люди с радостью отведут вас в секретные помещения?
– Индро Юльевич, мы рассматривали разные варианты развития событий. В том числе и такой. Это лучше, чем устраивать пальбу и положить всех на подступах к объекту. А сейчас извините, я не хочу их злить.
Спрыгнув на бетон взлетно-посадочной полосы, Гумилев зашагал к джипам и автоматчикам.
– Меня зовут полковник Роулинсон, и я представляю здесь Республиканскую Армию генерала Макриди, – сказал человек с внешностью мертвеца. Гумилев, конечно же, слышал о ней, но не думал, что все так серьезно. Это в самом деле были солдаты. В более-менее одинаковом, унифицированном обмундировании, со знаками различия, хорошо вооруженные. Здесь же стоял капитан.
– А я представляю специальную миссию ООН, которая размещается в городе Твин Фоллз, штат Айдахо. Мы занимаемся решением проблемы «Армагеддон» – с достоинством ответил Гумилев. – Меня зовут Андрей Гумилев.
– Русский?! – поднял редкие брови полковник Роулинсон. – В последнее время мне везет на русских…
– Что вы имеете в виду?
– Нет, ничего особенного, это сугубо личное… Позвольте приветствовать вас на базе Военно-воздушных сил Неллис.
– У вашей армии имеются военно-воздушные силы?
Гумилев постарался, чтобы этот вопрос прозвучал без сарказма и издевки. Видимо, у него получилось, потому что Роулинсон честно ответил:
– Нет, пока отсутствуют. Вы, верно, знаете, что над Закрытой Территорией летать не велено. Но база находится под нашим контролем, и мы надеемся, что рано или поздно вновь будем использовать ее по назначению. А вот что вас сюда занесло, мистер Гумилефф? Решать проблему «Армагеддон» на секретном объекте не совсем логично.
– Подозреваю, что меня сюда занесло то же, что и вас, полковник. Но давайте сначала уйдем с посадочной полосы куда-нибудь в помещение, и там спокойно поговорим. Моим людям можно выйти из вертолета?
– Да, мы не причиним вам вреда. Простите, но… почему вы без маски? Я думал, что с учетом эпидемии вы должны быть одеты в костюм биологической защиты.
– Я иммунный, – пояснил Гумилев. – Если вы не знаете, то человек может заразиться вирусом и заболеть, а может и не заболеть, но стать носителем, заражая других. Я же, к счастью, вирус вообще игнорирую – в моем организме он не уживается. У меня в группе еще двое таких, остальные в биозащите с фильтрами.
– Это любопытно, – сказал полковник с неподдельным интересом. – Получается, если провести тесты, многие из тех, кто сейчас заперт на Территориях, обретут свободу?
– Да, но аппаратура для проведения тестов пока слишком несовершенна. Такой объем работы проделать мы еще не можем. Полковник, я хочу напомнить – вы сказали, что моим людям можно покинуть вертолет.
– С одним условием – оружие они оставят внутри.
Гумилев вернулся к вертолету и, сдвинув дверцу, проинформировал своих бойцов:
– Это армия Макриди.
– Эти бандиты?! – вскинулся Санич.
– Пока они ведут себя вполне цивилизованно. Разрешили нам покинуть вертолет, но оружие оставить внутри.
– Я не согласен, – уперся Санич. – Андрей Львович, это же черт знает, что такое! Сдаемся в плен, словно… словно…
Не найдя подходящего приличного слова, покрасневший Санич махнул рукой и отвернулся.
– Олег, устроить сейчас перестрелку на взлетной – самое глупое, что мы можем сделать. Нас сразу же положат. Мы же предусмотрели и такой вариант, помнишь?
Санич поморгал и положил М-4 на пол.
Под бдительными взорами автоматчиков Роулинсона они цепочкой прошли к зданию. Гумилев обратил внимание, как Нестор Тарасов едва не споткнулся, увидев полковника. Он замедлил шаг, потом потряс головой, словно отгоняя морок.
Полковник с капитаном вошли вслед за ними, после чего Роулинсон распорядился:
– Долтри, мы побеседуем с мистером Гумилевым, а вы пока устройте остальных. Здесь есть что-то вроде конференц-зала, там им будет удобно.
– Да, сэр, – вытянулся капитан.
В коридоре метнулось что-то рыжее, и Гумилев с удивлением увидел кота. Тощий, ободранный, но с несомненным чувством собственного достоинства, он сел и уставился на Гумилева. Откуда он взялся на заброшенной базе? Хотя тут есть продовольственные склады, а где запасы продуктов, там и крысы с мышами. А где крысы с мышами, там сам господь рассудил обитать котам. Пищевая цепочка.
– Мурзик, Мурзик… – тихонько позвал кота Гумилев.
Ему сразу вспомнился теплый пушистый комочек, принесенный Марусей утром в постель, и радостный крик дочки: «Папа! Папа! Он круче манула в стотыщпийсят раз!».
– Эх, Маруська… Скучаешь, наверно… – пробормотал Гумилев.
Кот не подходил, но смотрел в целом приветливо, как профессора смотрят на заядлых прогульщиков-студентов, неожиданно зашедших на лекцию.
– Кот, – констатировал Роулинсон. – Откуда бы ему тут взяться? Любите кошек?
– Есть такой грех, – сказал Гумилев.
– Проходите, пожалуйста, – Роулинсон широко распахнул дверь в скудно обставленный кабинет. В углу стоял пыльный американский флаг, на стене висел портрет бывшего президента США, какие-то дипломы с внушительными печатями в аккуратных рамках. На столе находилась семейная фотография: моложавый мужчина в футболке с надписью «USAF» на груди, рядом с ним – красивая брюнетка, которая держит на руках удивленного ребенка лет двух-трех, все позируют на палубе яхты, позади – зелено-голубой простор океана и разноцветные паруса. Полковник мимоходом смахнул фотографию в ящик стола, сел в кресло и указал на такое же кресло напротив.
Гумилев сел.
– А теперь поговорим неофициально, – предложил Роулинсон. – Курите?
– Нет.
– Я тоже. Пьете?
– В данный момент это излишне.
– А я немного выпью.
Полковник вынул из внутреннего кармана куртки плоскую флягу, обтянутую тисненой коричневой кожей, отвинтил крышечку и сделал несколько глотков. Он определенно был болен. Вблизи лицо Роулинсона представляло собой еще более отталкивающее зрелище, кроме того Гумилев почувствовал запах. Запах гниения, сладковатый смрад, который полковник пытался замаскировать одеколоном или лосьоном. Рак? Эти бинты на горле…
– Итак, что вы здесь делаете? Я понимаю, что все эти вирусологические байки в данном случае никакого отношения к вашей экспедиции не имеют. Однако цель у вас серьезная, раз вам дали вертолет. Я уже давно не видел, чтобы над Территориями что-нибудь летало, кроме птиц. Попробую догадаться. Вас интересует Зона 51: летающие тарелки с Сириуса, законсервированные гуманоиды, кладезь вселенской мудрости. Верно?
– Верно, – согласился Гумилев, который с самого начала не собирался врать.
– Видите, угадал. Но возникает проблема: во-первых, мы представляем собой то, что можно называть правительством, поскольку власть Североамериканского Альянса на Закрытую Территорию не распространяется. Во-вторых, мы прибыли сюда первыми.
– А вы уверены, что ваше правительство признанное? Я слыхал, что некий господин из Солт-Лейк-Сити, именующий себя Мастером, оспаривает это утверждение.
– Ах, Мастер… – протянул полковник. – Это сложный вопрос, находящийся в стадии решения. В любом случае у меня есть «во-вторых» – как я уже заметил, мы прибыли сюда первыми.
– И что вы собирались делать?
– Проникнуть туда, куда не велено, что же еще? И разобраться, что же тут прятали. А что-то, несомненно, прятали. Вы не были в убежище для персонала, а я был. Крайне жуткое зрелище. Видимо, когда объявили тревогу в связи с эпидемией, они загнали туда людей, а когда стало ясно, что дела плохи, пустили газ. Там тысячи мумий. А хозяин этого кабинета застрелился. Скелет мои солдаты вынесли. Я не знаю, куда делись остальные люди из командования базы. Мы здесь еще далеко не все обыскали, возможно, они лежат в виде мумий в другом убежище или даже живы и прячутся. Когда мы сюда прибыли, тут вертелись чокнутые, пришлось немного повоевать. Их становится все меньше и меньше. Думаю, дохнут с голоду, с едой-то проблемы.
Роулинсон сделал еще пару глотков из своей фляжки, откашлялся и продолжил:
– А ведь вам повезло, мистер Гумилефф. Мы прибыли сюда как передовой отряд, поэтому со мной солдаты, а не ученые. Они могут ходить вокруг летающего блюдца с глазами, как шары для кегельбана, и цокать языком, но не более того. А вы, как мне кажется, привезли специалистов. Так не объединить ли нам усилия? Уверяю, правительство, которое я сейчас представляю, готово к сотрудничеству со всеми международными организациями, в том числе с ООН. Так давайте в качестве жеста доброй воли сделаем общим достоянием то, что столько лет скрывало правительство уже несуществующих Соединенных Штатов.
Гумилев внимательно посмотрел на полковника. Отталкивающая внешность его не пугала, но словам Роулинсона Андрей не верил. Понятно, что «сотрудничество» продлится до поры до времени. Но Гумилев все равно сказал:
– Идет, полковник. Что от нас требуется?
– Да ничего особенного. Для начала – открыть вход на верхний уровень. У меня есть специалисты по системам безопасности, но они пока не справляются с задачей. Генератор мы запустили, так что компьютеры работают.
– Среди моих людей есть двое, кто в этом разбирается, – Гумилев имел в виду Решетникова и Миллерса, который помимо прочего специализировался как раз в данной области. Ребята Санича тем и были хороши, что каждый заменял собой трех-четырех человек.
– Тогда не будем терять времени, – поднимаясь из кресла, сказал полковник.
С системой, блокирующей двери верхнего уровня, Решетников и Миллерс справились минут за сорок.
– Не думал, что на таком объекте все так примитивно защищено, – удивлялся Константин Кириллович, бегая пальцами по клавиатуре. Гумилев и сам видел, что степень защиты весьма средненькая. Наверное, американцы больше полагались на труднодоступность самой базы и несколько радиусов наружной безопасности. Теоретически сюда не должен был проникнуть ни один нежелательный гость, потому и мудрить не стали. Он высказал свое предположение Решетникову, но тот покачал головой:
– И все равно, чересчур простенько. Где пресловутые магнитные карточки? Где сканирующие устройства для проверки отпечатков пальцев и рисунка радужной оболочки глаза?
Гумилев не знал, что ответить. Но тут тяжелые ворота раскрылись, шипя гидравликой, и глазам собравшихся предстала груда мумий, лежавших у входа. Одни были одеты в форму военнослужащих ВВС, другие – в белые халаты. Судя по длинным прядям волос, некоторые черепа принадлежали женщинам.
– Дверь заблокировали, а они остались внутри, – разъяснил Роулинсон, глядя на эту гекатомбу без каких-либо эмоций. – Кто-то покончил с собой, кто-то умер от голода… Полагаю, мы еще встретим такую картину ниже, и не раз.
И действительно, на втором уровне тоже лежали скелеты. И на третьем. Их обнаруживали не только у дверей, но и в лабораториях, за погасшими мониторами, за письменными столами… В одном месте кто-то в припадке безумия сокрушил несколько огромных экранов – все вокруг было усыпано стеклом.
Ничего секретного Гумилев пока не увидел. Конечно, покопаться в мозгах компьютеров было бы завлекательно, но, скорее всего, параллельно с уничтожением личного состава и персонала базы оказались уничтожены и данные, хранившиеся на серверах. Оставалось надеяться, что уцелели материальные доказательства. Если, разумеется, таковые вообще существуют.
Пока Решетников и Миллерс вскрывали двери на очередной уровень, Гумилев с полковником стояли у маленького электрокара, загруженного пластинами из легкого светлого металла. Поодаль торчали у стены автоматчики Республиканской Армии, а бойцы Гумилева расселись на офисных стульях, собрав их в одно место. И снова Гумилев поймал взгляд Нестора Тарасова. Ученый безотрывно наблюдал за Роулинсоном.
– Не раскроете ли еще одну тайну, полковник? – спросил Гумилев.
Роулинсон поскреб шелушащуюся щеку и кивнул:
– Валяйте.
– Как вы сюда добрались? На машинах?
– Этого я пока вам сказать не могу, – развел руками полковник, словно извиняясь. – Секретная информация.
– Хорошо, я не буду настаивать.
– Если вы боитесь, что я реквизирую у вас вертолет, то можете не переживать, нам он не нужен. В любом случае у меня слишком много людей, они туда не влезут. О, смотрите, они снова справились!
Решетников и Миллерс действительно справились. На сей раз за открывшейся дверью, оказавшейся особо толстой, скелетов не обнаружилось. Но даже если бы они там и лежали, никто бы не заметил, потому что внимание всех, от Гумилева до последнего солдата, сконцентрировалось на летающей тарелке, висящей посередине огромного зала.
Диск из тускло-серого металла метров тридцати в диаметре был укреплен на специальных держателях, подпирающих его края. На гладкой поверхности тарелки были видны несколько вмятин и трещин – очевидно, результаты столкновения с земной поверхностью. По всем имеющимся данным, хранящиеся в Зоне 51 космические корабли либо потерпели аварию, либо были сбиты.
Чуть дальше размещалась на таких же держателях «спортивная модель», которую описывал бывший сотрудник объекта Лазар: «Диаметр примерно 16 метров (52 фута). Внешняя обшивка похожа на металлическую и по цвету похожа на неотшлифованную нержавеющую сталь. Диск стоит на своем днище. Входной люк находится на верхней половине диска и только часть его переходит через центральный край диска».
По всему залу были расставлены какие-то агрегаты и их фрагменты. Выглядело все это так, что с первого взгляда становилось ясно – человеческий разум тут ни при чем. Причудливо изогнутые поверхности, полупрозрачные рычаги и шарниры, внутри которых были заключены мелкие детали. Одни были словно склеены из шаров различных размеров, другие вообще казались бессмысленным нагромождением угловатых элементов, опутанных поблескивающими проводами, если только это в самом деле были провода.
Некоторые механизмы находились в полуразобранном состоянии. Рядом с ними лежали инструменты, на самодвижущейся колесной платформе стоял сварочный аппарат. Казалось, что люди ушли отсюда совсем недавно.
– Это правда… – выдохнул Вессенберг, бесцеремонно протиснувшись между Гумилевым и полковником. Он подбежал к большой тарелке, быстро поднялся по небольшому металлическому трапу и исчез внутри.
– Э… – Роулинсон потыкал в сторону НЛО пальцем. – Он, часом, не улетит?
– Это наш специалист именно по таким вещам, – успокоил полковника Гумилев. – Просто не верит своим глазам.
Гумилев и сам не верил своим глазам. До последнего он был уверен, что никаких тарелок в Зоне 51 нет, и здесь занимались лишь разработкой самолетов-невидимок и прочих совершенно земных, пусть и высокотехнологичных, проектов. И вот – сразу два объекта. Не девять, как утверждалось в некоторых изданиях, но и двух вполне достаточно.
Решетников, который стоял рядом, сказал:
– Заметь, что внутреннее устройство объекта не соответствует тому, которое мы брали за основу. Уровни расположены совершенно не так.
– Что? – поинтересовался Роулинсон, русского языка не знавший. – Что он сказал?
– Здесь все не так, как обычно говорят, – сокращенно перевел Гумилев и отошел в сторонку.
Он стоял в смятении, потому что не представлял, как можно все это уничтожить. Величайшие открытия, путь в далекий космос – и все это взорвать, обрушить на грядущие перспективы человечества тысячи тонн грунта?! Как выполнить такой приказ? Да и кто позволит ему это сделать?!
Вессенберг вылез из тарелки. Глаза его горели за стеклами очков.
– Здесь должен быть еще один уровень! – крикнул он по-английски. – Тот, где хранятся тела представителей внеземных цивилизаций!
– Давайте его откроем, – нетерпеливо сказал Роулинсон. Полковник держался спокойнее остальных, но и он заметно волновался.
С этой дверью возиться пришлось значительно дольше. Гумилев не выдержал и пришел на помощь Решетникову и Миллерсу.
– Я поражен, – шепнул он Константину Кирилловичу, подбирая код. – Скажи честно, ты верил?
– Я до сих пор не верю. Что делать-то будем с этим хозяйством, Андрей? Полковник уже нацелился наложить на него лапу.
– Но это не люди Мастера из Солт-Лейк-Сити. Это Республиканская Армия. Насчет нее не было никаких указаний.
– Не уверен, что самозваный генерал Макриди лучше Мастера…
– Макриди, насколько я понимаю, кто-то вроде собирателя земель. Не мракобес, в отличие от Мастера.
Неожиданно завыла сирена и замигали яркие красные огоньки на пульте, дверь стала медленно уходить в потолок. В образовавшуюся щель сразу, пригнувшись, бросился Вессенберг.
Когда проход открылся полностью, в зал вошли остальные и замерли.
Все выглядело так, как описывал бывший военнослужащий Дерек Хенесси. Стеклянные цилиндры метра под два высотой действительно стояли на постаментах из черного полированного камня, напоминающего мрамор. Внутри, в прозрачном зеленоватом растворе, плавали худые существа с длинными руками и складчатыми головами причудливой формы. Их кожа серого цвета странным образом показалась Гумилеву похожей на болезненное лицо Роулинсона. Полковник как раз стоял рядом с одним из цилиндров и, прижавшись к нему лицом, смотрел в широко открытые глаза инопланетянина, черные, без зрачков.
Нашлось и то, о чем Гумилев не читал в изданиях уфологов и материалах, предоставленных «Илиаде» Решетниковым и его службой. Это был целый ряд прозрачных саркофагов, похожих на сосиски, к которым тянулись от кубических серебристых ящиков толстые гофрированные трубы. В них лежали гуманоиды с темно-зеленой кожей, имеющей текстуру змеиной чешуи. Трехпалые руки у одних были молитвенно сложены на груди, другие протянули их вдоль тел. Казалось, что они уснули и вот-вот проснутся… Гумилеву сделалось не по себе. Слишком много секретов раскрывалось одновременно. То, во что верили и на что надеялись миллионы людей. То, что миллионы других людей называли фантастикой, сказками, ересью и бредом.
– Думаю, ваша часть договора выполнена.
Резкий, надтреснутый голос полковника Роулинсона отрезвил Гумилева, и он вспомнил, что главные проблемы еще впереди.
– Что вы под этим подразумеваете?
– Ваши люди открыли вход на уровни и показали, что здесь хранится. Теперь пора исполнить мою часть договора.
Автоматчики подняли оружие.
– А я говорил, – печально прогудел Санич.
– Вы нам еще пригодитесь, – сказал полковник Гумилеву. – Вы, вот эти двое, которые работали с системами защиты. Специалист по НЛО. Остальные не нужны. Долтри!
– Да, сэр! – из-за спин автоматчиков появился капитан.
– Отведите их наверх.
– Есть. Исполняйте, сержант! – бросил Долтри своему подчиненному.
Гумилев бессильно наблюдал, как автоматчики оттеснили часть членов группы и вывели из зала. Они остались среди мертвых инопланетян впятером: он, Вессенберг, Решетников, Миллерс и Роулинсон. В дверях стояли автоматчики.
Полковник с сожалеющей миной пожал плечами:
– Я представляю правительство, а вы, к сожалению, вторглись сюда, не имея никакого разрешения. Как военный, я…
– …Вы меня обманули, в чем я, собственно, мало сомневался.
– Действуя в интересах своего государства, заметьте.
– Нет здесь никакого государства. Ваша Республиканская Армия – такая же фикция, как и Солт-Лейк-Сити Мастера.
– А вот тут вас ждет еще один неприятный сюрприз, мистер Гумилефф, – неприятно улыбнувшись, сказал Роулинсон. – Как вы изволили выразиться, я вас обманул. Но обманул, увы, не только в отношении договора. Я не имею никакого отношения к Республиканской Армии. Меня сюда прислал Мастер.
Гумилев не нашелся, что ответить на это. Он чувствовал себя оплеванным, раздавленным, втоптанным в грязь. Как последний дурак, привел людей в ловушку и своими руками ее захлопнул! Вариант с переговорами предусматривал осложнения, но попасть на удочку Мастера…
Он подвел и предал всех. Людей, которые собирали данные и готовили операцию «Илиада». Своих бойцов-безопасников. Ученых. Майора Магдоу.
Марусю.
Он подвел Марусю…
«Обещай мне, что ты будешь там себя хорошо вести, поможешь, кому надо, и прилетишь обратно. А злых, если попадутся, вы застрелите».
Вот и помог…
– Вас интересовало, как мы сюда добрались? Теперь я охотно расскажу, – продолжал тем временем полковник, наблюдая за реакцией Гумилева. – Подземная железная дорога из Лас-Аламоса на базу Неллис – вовсе не миф, как принято думать. С началом эпидемии ту часть, которая находится на территории Нью-Мексико, начиная со станции в Лос-Аламосе, военные взорвали. Но потом что-то не сработало, и промежуточная станция на территории штата Юта уцелела. Ей мы и воспользовались, благо энергетическая установка в поезде работала. Путешествие страшноватое, но быстрое.
Гумилев молчал. Потом спросил глухо:
– Что будет с теми, кого увели?
– Пригодятся, – ответил Роулинсон. – Солт-Лейк-Сити нужны рабочие руки. У вас там явно не дилетанты, всем найдется занятие. А теперь давайте тоже поднимемся наверх. Нужно многое обсудить, сюда вы еще успеете вернуться.
Полковник направился к выходу, за которым ждали оставшиеся автоматчики. Гумилев поплелся следом, но неожиданно поймал взгляд Решетникова. Константин Кириллович подмигивал ему и зыркал глазом куда-то влево. Что он там увидел?
На стене, совсем рядом с подъемной дверью, в квадратной рамке за стеклом краснела большая круглая кнопка. Такие обычно делают в различных учреждениях для вызова пожарных – «Разбейте стекло, нажмите кнопку». Здесь противопожарная система явно включалась автоматически. Тогда зачем бы такая кнопка?
– Ну, что же вы? – через плечо окликнул их Роулинсон. – Еще насмотритесь, tovarishch.
Решетников придержал за плечо некстати заторопившегося Миллерса. Снова зыркнул на кнопку.
И Гумилев понял.
В тот момент, когда блокировавшие дверной проем автоматчики расступились, пропуская Роулинсона, Андрей прыгнул вперед и с размаху ударил кулаком по кнопке. Стекло разлетелось, кнопка легко подалась, и многотонная дверь моментально рухнула вниз. Полковник успел проскочить, а кто-то из автоматчиков замешкался и даже не вскрикнул. Его расплющило, словно муху. Из-под нижнего края двери осталась по локоть торчать рука. Пальцы ее судорожно подергивались.
Гумилев прислонился спиной к стене, успокаивая дыхание.
– Как жабы в банке, – красочно описал ситуацию Решетников и гулко постучал кулаком по двери.
– Да уж, Кирилыч… – сказал Гумилев, глядя на шевелящиеся пальцы покойника.
– В самом деле, не воевать же было с ними. Думали, договоримся. С самого начала затея была довольно авантюрная, но не спецназ же сюда посылать!
– А дверь-то они не откроют, – Миллерс произнес это почему-то с удовлетворением. – После автоматического закрытия – точно не справятся. Чайники.
– Чему рад-то, Антон? – горько усмехнувшись, спросил Гумилев. – Другого выхода здесь нет.
– Везде есть запасной выход, Андрей Львович, – оптимистично сказал Миллерс. – Нужно только поискать.
Вессенберг тем временем бродил среди капсул и цилиндров с пришельцами. Увлеченный человек, подумал Гумилев с завистью. Плевать ему сейчас, что они замурованы на сто метров под землей. Рядом – дело всей его жизни, теперь, как говорится, и помереть не жалко. Эстонец наклонялся над саркофагами, вглядываясь в лица трупов, дергал за провода и трубки, подключенные к цилиндрам, осматривал непонятные агрегаты, откуда они тянулись. То и дело Вессенберг озабоченно поправлял очки.
Потом он выпрямился и позвал:
– Идите сюда. Все идите сюда, скорее.
Гумилев, Миллерс и Решетников подошли.
– Что вы тут нашли, Индро Юльевич?
– Это фальшивка, – тонким срывающимся голосом сказал Вессенберг. Руки его дрожали, очки в тонкой золотой оправе сползли на кончик носа.
– Что?! – не понял Гумилев.
– Еще внутри тарелки я заметил много странного. Сначала я не понял, а потом догадался, немного позже. Снаружи и внутри все выглядело так, словно человека попросили сделать летающую тарелку, и он сделал летающую тарелку. Это не внеземной аппарат.
– Индро Юльевич… – осторожно начал было Гумилев, видя, как разнервничался бедный Вессенберг, но тот не дал ему договорить.
– Это фальшивка!!! – закричал не своим голосом эстонец, схватил металлическое кресло и с размаху хватил им по стеклянной колонне, в которой покоилось тело гуманоида. Стекло треснуло, наружу хлынул поток густой зеленоватой жидкости, а следом вывалился сам инопланетянин, всплеснув длинными руками и гулко шлепнувшись о кафельный пол.
Миллерс вскрикнул. Гумилев в ужасе отступил назад, словно намочившая ботинки жижа могла разъесть их и добраться до самой плоти. Решетников тоже отшатнулся и пятился, пока не уперся спиной в большой металлический шкаф.
Вессенберг тем временем подскочил к лежащему гуманоиду, упал на колени прямо в струящуюся зелень и вспорол гладкий живот невесть откуда взявшимся ланцетом. Отшвырнул инструмент и принялся раздирать мышцы обеими руками, что-то неслышно бормоча.
Гумилев внезапно решил, что эстонец сошел с ума. Чтобы нейтрализовать его, пока Вессенберг не уничтожил другие ценные образцы, Андрей стал заходить сзади. Он уже изготовился броситься на Вессенберга, но вдруг увидел, что именно тот извлекает из распотрошенного нутра гуманоида.
Комки полиэтилена.
Большие куски поролона.
Какие-то пружинки.
Мусор.
– Это все фальшивка! – снова прокричал Вессенберг, не поднимаясь с колен и обернув к Гумилеву свое страшное перекошенное лицо. – Вся эта Зона 51 – надувательство! Мы зря летели сюда, зря рисковали! Нас всех обманули!
Гумилев опустил руки. По растекшейся зеленой жидкости медленно плыл, разворачиваясь, извлеченный из резиновой утробы «пришельца» газетный комок с явственно видной шапкой «Лос-Анджелес Таймс» и датой – «15 октября 1957 года».
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…
↑ наверх 13 из 16